Отзывы сотрудников и клиентов о
компании газрегион!

Жанр имеет две исторически сложившиеся разновидности: рассказ (в более узком значении) и новелла. «Отличие новеллы от рассказа не представляется мне принципиальным», – писал исследователь европейской новеллы Е.Мелитинский. Б.Томашевский считал, что рассказ – это русский термин для новеллы. Такого же мнения придерживаются и большинство (хотя и не все) других литературоведов. Малую эпическую форму в европейских литературах, по крайней мере до 19 в., принято именовать новеллой. Что же такое новелла? Теоретического определения новеллы «не существует, скорее всего потому, что… новелла предстает в реальности в виде достаточно разнообразных вариантов, обусловленных культурно-историческими различиями… Совершенно очевидно, что сама краткость является существенным признаком новеллы. Краткость отделяет новеллу от больших эпических жанров, в частности от романа и повести, но объединяет ее со сказкой, быличкой, басней, анекдотом». (Е.Мелетинский). Генетические истоки новеллы – именно в сказке, басне, анекдоте. От анекдота ее отличает возможность не комического, а трагического или сентиментального сюжета. От басни – отсутствие аллегорий и назидательности. От сказки – отсутствие волшебного элемента. Если же волшебство все-таки имеет место (в основном в восточной новелле), то воспринимается как нечто удивительное. Классическая новелла возникла в эпоху Возрождения. Тогда-то в полной мере определились такие ее специфические черты, как острый, драматический конфликт, необыкновенные происшествия и повороты событий, а в жизни героя – неожиданные повороты судьбы. Гете писал: «Новелла не что иное, как случившееся неслыханное происшествие». Таковы новеллы Боккаччио из сборника Деккамерон. Вот, например, сюжет четвертой новеллы второго дня: «Ландольфо Руффоло, обеднев, становится корсаром; взят генуэзцами, терпит крушение в море, спасается на ящике, полном драгоценностей, находит приют у одной женщины из Корфы и возвращается домой богатым человеком». Каждая литературная эпоха накладывала свой отпечаток на жанр новеллы. Так, в эпоху романтизма содержание новеллы часто становится мистическим, стирается грань между реальными событиями и их преломлением в сознании героя (Песочный человек Гофмана).

куртки, описывает в воздухе крутую дугу-в жаркий день так вспугнутые лягушки прыгают с высокого берега в воду пруда-и мгновенно исчезает за перилами моста... а там - бух! и тяжкий всплеск внизу... Что со мною стало-я совершенно не в силах описать. Я находился в нескольких шагах от Давыда, когда он спрыгнул с перил... но я даже не помню, закричал ли я; не думаю даже, что я испугался: я онемел, я одурел. Руки, ноги отнялись. Вокруг меня толкались, бегали люди; некоторые из них мне показались знакомыми: Трофимыч вдруг промелькнул, солдат с пикой бросился куда-то в сторону, лошади обоза поспешно проходили мимо, задравши кверху привязанные морды... Потом все позеленело, и кто-то меня сильно толкнул в затылок и вдоль всей спины... Это я в обморок упал. Помню, что я потом приподнялся и, видя, что никто не обращает на меня внимания, подошел к перилам, но не с той стороны, с котор

Много лет протекло со времени всех этих происшествий; я не раз размышлял о них-и до сих пор так же не могу понять причины той ярости, которая овладела моим отцом, столь недавно еще запретившим самое упоминовение при нем этих надоевших ему часов, как я не мог понять тогда бешенства Давыда при известии о похищении их Васильем! Поневоле приходит в голову, что в них заключалась какая-то таинственная сила. Василий не выдал нас, как это предполагал Давыд,-не до того ему бьпло: он слишком сильно перетрусился,-а просто одна из наших девушек увидала часы в его руках и немедленно донесла об этом тетке. Сыр-бор и загорелся. Итак, мы мчались по улице, по самой ее середине. Попадавшиеся нам прохожие останавливались или сторонились в недоумении. Помнится, один отставной секунд-майор, известный борзятник, внезапно высунулся из окна своей квартиры - и весь багровый, с туловищем на перевесе, неистово заулюлюкал! "Стой! держи!"-продолжало греметь за нами. Давыд бежал, крутя часы над головою, изредка вспрыгивая; я вспрыгивал тоже, и там же, где он. - Куда?-кричу я Давыду, видя, что он сворачивает с улицы в переулок,- и сворачиваю вслед за ним. - К Оке! - кричит он.- В воду их, в реку, к черту!; - Стой, стой,-ревут за нами... Но мы уже летим 'по переулку. Вот нам навстречу уже повеяло холодком - и река перед нами, и грязный крутой спуск, и деревянный мост с вытянутым по нем обозом, и гарнизонный солдат с пикой возле шлагбаума; тогда солдаты ходили с пиками... Давыд уже на мосту мчится мимо солда-i та, который старается ударить его по ногам пикой - и по" падает в проходившего теленка. Давыд мгновенно вскакивает на перила - он издает радостное восклицание... Что-то белое, что-то голубое сверкнуло, мелькнуло в воздухе - это серебряные часы вместе с бисерным Васильевым шнурком полетели в волны... Но тут совершается нечто невероятное! Вслед за часами ноги Давыда вскидываются вверх-и сам он весь, головою вниз, руки вперед, с разлетевшимися

Много лет протекло со времени всех этих происшествий; я не раз размышлял о них-и до сих пор так же не могу понять причины той ярости, которая овладела моим отцом, столь недавно еще запретившим самое упоминовение при нем этих надоевших ему часов, как я не мог понять тогда бешенства Давыда при известии о похищении их Васильем! Поневоле приходит в голову, что в них заключалась какая-то таинственная сила. Василий не выдал нас, как это предполагал Давыд,-не до того ему бьпло: он слишком сильно перетрусился,-а просто одна из наших девушек увидала часы в его руках и немедленно донесла об этом тетке. Сыр-бор и загорелся. Итак, мы мчались по улице, по самой ее середине. Попадавшиеся нам прохожие останавливались или сторонились в недоумении. Помнится, один отставной секунд-майор, известный борзятник, внезапно высунулся из окна своей квартиры - и весь багровый, с туловищем на перевесе, неистово заулюлюкал! "Стой! держи!"-продолжало греметь за нами. Давыд бежал, крутя часы над головою, изредка вспрыгивая; я вспрыгивал тоже, и там же, где он. - Куда?-кричу я Давыду, видя, что он сворачивает с улицы в переулок,- и сворачиваю вслед за ним. - К Оке! - кричит он.- В воду их, в реку, к черту!; - Стой, стой,-ревут за нами... Но мы уже летим 'по переулку. Вот нам навстречу уже повеяло холодком - и река перед нами, и грязный крутой спуск, и деревянный мост с вытянутым по нем обозом, и гарнизонный солдат с пикой возле шлагбаума; тогда солдаты ходили с пиками... Давыд уже на мосту мчится мимо солда-i та, который старается ударить его по ногам пикой - и по" падает в проходившего теленка. Давыд мгновенно вскакивает на перила - он издает радостное восклицание... Что-то белое, что-то голубое сверкнуло, мелькнуло в воздухе - это серебряные часы вместе с бисерным Васильевым шнурком полетели в волны... Но тут совершается нечто невероятное! Вслед за часами ноги Давыда вскидываются вверх-и сам он весь, головою вниз, руки вперед, с разлетевшимися фалдами куртки, описывает в воздухе крутую дугу-в жаркий день так вспугнутые лягушки прыгают с высокого берега в воду пруда-и мгновенно исчезает за перилами моста... а там - бух! и тяжкий всплеск внизу... Что со мною стало-я совершенно не в силах описать. Я находился в нескольких шагах от Давыда, когда он спрыгнул с перил... но я даже не помню, закричал ли я; не думаю даже, что я испугался: я онемел, я одурел. Руки, ноги отнялись. Вокруг меня толкались, бегали люди; некоторые из них мне показались знакомыми: Трофимыч вдруг промелькнул, солдат с пикой бросился куда-то в сторону, лошади обоза поспешно проходили мимо, задравши кверху привязанные морды... Потом все позеленело, и кто-то меня сильно толкнул в затылок и вдоль всей спины... Это я в обморок упал. Помню, что я потом приподнялся и, видя, что никто не обращает на меня внимания, подошел к перилам, но не с той стороны, с котор

А вышло вот что. Как только после обеда водворилась та сонная, душная тишина, которая до сих пор, как жаркий пуховик, ложится на русский дом и русский люд в середине дня, после вкушенных яств, Давыд (я с замиравшим сердцем шел за его пятами) -Давыд отправился в людскую и вызвал оттуда Василья. Тот сперва не хотел идти, однако кончил тем, что повиновался и последовал за нами в садик. Давыд стал перед самой его грудью. Василий был целой головою выше его. - Василий Терентьев!-начал твердым голосом мой товарищ,-ты из-под самой этой яблони, недель шесть тому назад, вытащил спрятанные нами часы. Ты не имел права это сделать, они тебе не принадлежали. Отдай их сейчас! Василий смутился было, но тотчас оправился. "Какие часы? Что вы говорите? Бог с вами! Никаких нет у меня часов!" - Я знаю, что я говорю, а ты не лги. Часы у тебя. Отдай их! - Нет у меня ваших часов. -- А как же ты в трактире...- начал было я, но Давьид меня остановил. - Василий Терентьев!-произнес он глухо и грозно.- Нам доподлинно известно, что часы у тебя. Говорят тебе честью: отдай их. А если ты не отдашь... Василий нагло ухмыльнулся. - И что же вы тогда со мною сделаете? Ну-с? - Что? Мы оба до тех пор с тобой драться будем, пока либо ты нас победишь, либо мы тебя. Василий засмеялся. - Драться? Это не барское дело! С холопом-то драться? Давыд вдруг вцепился Василию в жилет. - Да мы не на кулаки с тобою драться будем,- произнес он со скрежетом зубов,- пойми ты! А я тебе дам нож и сам возьму... Ну и посмотрим, кто кого? Алексей! - скомандовал он мне,-беги за моим большим ножом, знаешь, черенок у него костяной-он там на столе лежит, а другой у меня в кармане. Василий вдруг так и обмер. Давьид все держал его за жилет. - Помилуйте... помилуйте, Давыд Егорыч,-залепетал он; даже слезы выступили у него на глаза,- что вы это? Что вы? Пустите! - Не выпущу я тебя. И пощады тебе не будет! Сегодня ты от нас отвертишься, мы завтра опять начнем.-Алешка! где же нож! - Давыд Егорыч!-заревел Василий,-не делайте убив-ства... Что же это такое? А часы... Я точно... Я пошутил. Я их вам сию минуту представлю. Как же это? То Хрисан-фу Лукичу брюхо пороть, то мне! Пустите меня, Давыд Егорыч... Извольте получить часы. Папеньке только не сказывайте. Давыд выпустил из рук Васильев жилет. Я посмотрел ему в лицо: точно,-и не Василью можно было испугаться. Такое унылое... и холодное... и злое. Василий вскочил в дом и немедленно вернулся оттуда с часами в руке. Молча отдал он их Давыду и, только возвращаясь обратно в дом, громко воскликнул на пороге: "Тьфу ты, окказия!" На нем все еще лица не было. Давыд качнул головою и пошел в нашу комнату. Я опять поплелся за ним. "Суворов! как есть Суворов!"-думал я про себя. Тогда, в 1801 году, Суворов был наш первый, народный герой.

обманы по зарплате!!!в мк12 режут постоянно,надоедает кормить хренову тучу аулов!!!!!!

Яркий пример компании где сотрудников вообще не ценят. Соц пакета никакого, постоянные штрафы, рабочие места как у китайцев нелегалов на фабрике. Только громкое имя, а на деле пустышка. Хорошим спецам я не советую даже идти на собеседование. Зарплата низкая, отношение руководства хамское.

а плохого еще больше. Попадете под руководство к ЕБЕШКЕ (а вы к ней попадете, потому что она одна - ЗВЕЗДА) и будет вам пипец. Еще Надя Шитова подключится, это её адъютант. Глядит в рот, лижет зад до гланд, за это получает должностя и естественно з/п. Надя много работает, постоянно плачет от той же ебешке, а может от того что замуж ни кто не берет. Да кто такую лошадь возьмет.

Не платят

но есть и сволочи и лицемеры в лице Иванчиковой Е.Б., будь ты проклята МРАЗЬ и весь твой род, вспомни скольким ты принесла слезы и неприятности.

Большая текучка в ПТУ и от людей перечисленных мною это не зависит, есть другие регуляторы в коллективе. Это мой первый отзыв о компании, хотя предполагаю, что кто-то решил, что один из ранее оставленных отзывов мой, НЕТ, это не так. Если кто-то пишет здесь разные отзывы, значит у них есть на то причины.